Я родился в селе Авневи. Всю деревню сожгли. В детстве я не
чувствовал того, что стану духовным лицом. Божьей милостью я попал
в храм. До женитьбы я был пономарем у Владыки. Затем я женился,
Владыка назначил меня дьяконом, затем священником. После войны меня
посвятили сан протоиерея. Спасибо Господу за все. До того я
несколько лет служил в церкви Вознесения Земо Никози.
11 августа нам пришлось покинуть село. Во время войны мы духовно
поддерживали население. Затем нам пришлось вывозить погибших на
войне – этим я и пригодился стране… Это был первейший долг каждого
из нас. После этого, Божьей милостью, я попал в Авневи, навестил
оставшихся там стариков, которые не последовали за мной. И в плену
пришлось побывать – осетины задержали нас на несколько часов. Один
хотел опалить бороду зажигалкой. Я оттолкнул руку. Когда они
убедились, что я был духовным лицом, меня освободили. Я и во второй
раз пошел в село, на праздник Богородицы. Я не знал, что в праздник
Богородицы исполнялось сорок дней одного из наших земляков. Мой
приход туда совпал и с этим днем. Я пошел в Авневи потому, что там
есть храм Рождества Богородицы. В селе мне встретились двое грузин,
и мы справили сорок дней. У них есть жены, и, несмотря на множество
нужд, они не покинули село. Они и сейчас живут там, а дети –
здесь.
При виде сожженного села я заплакал. Мною завладел страх, а может и
изумление. Я воплотил мечту. Я выпил в моем селе воды из Силауры.
Когда мы пришли туда в третий раз, русские потребовали у нас
документы. Спросили, откуда я. Я сказал, что я здешний, что служил
здесь до войны. Мы сняли фотографии сгоревших деревенских домов,
виноградников.
Храмы не разрушены. Они и сами говорят, мол, мы – православные.
В проповеди Патриарха я слышал, что во время войны один человек лег
на землю, приняв форму креста, и таким образом спасся. Так поступил
и я, и посоветовал другим сделать так. Мы попали в бомбежку,
поблизости взрывался динамит. Божьей милостью, мы все спаслись.
В бомбежку впервые я попал 5 августа. Пас скот в лесу. Затем – 9
августа. Тогда полностью бомбили Авневи. Семью – жену и детей я
вывел из села 7 августа. Сегодня мы живем в коттеджах, в поселении
Верхвеби. Я верю, что мы обязательно вернемся в село. Я обнадеживаю
живущих вокруг меня беженцев, что те, кто хотят вернуться,
обязательно вернутся. То, что мы потеряли, это – вина каждого из
нас. Если молить Господа и вести праведную жизнь, каждый из нас
может вложить по кирпичику в воссоединение нашей страны. Господь
лучше знает, что мы получаем то, что заслуживаем. Слава Богу, что
мы не забыты Господом. Иногда и наказание полезно – хоть это
приводит нас в себя. Главное – это не только заботится о наших
душах. Главное – это заботиться о воссоединении нашей страны. У нас
нет права не славить Господа, расти не по-церковному. Нашу страну
издавна спасала церковь, ее единство.
Смерть – это не принесение в жертву. Погибших на войне я не мог
упоминать как принесенных в жертву. Несколько трудно объяснить, но
мне лучше быть угнетенным, чем угнетателем. Мне лучше быть
добродетельным для Бога и жить так, как живу сейчас, чем если бы
наша нация была бы преследователем другого народа. Это будет
великая милость, когда мы станем достойными, и сможем порадоваться
воссоединению нашей страны. Милость следует также искать в том,
чтобы стать достойными духовного и физического исправления.